Психосоматическая антропология: теория и практика

Главы из книги

ГлавА 4

Практическое применение психосоматической антропологии в ситуации антропологического кризиса

Последние годы свидетельствуют об усилении деантропологического воздействия на нашу цивилизацию. Основные тенденции этого периода таковы, что главным деантропологическим фактором становятся информация и информационные технологии. В данном случае крайне необходимы комплексное индивидуальное лечение и меры профилактики информационного поражения. Поскольку именное информационное лечение, предлагаемое психосоматической антропологией, будет наиболее эффективно в сложившейся ситуации. Нас не учат пользоваться информацией для профилактики защиты своего здоровья.

Для того чтобы разобраться в этих процессах, давайте рассмотрим особенности основных информационных воздействий на общество, на человека, а также, каким образом можно оказывать терапевтическое воздействие, используя комплексный подход психосоматической антропологии на примерах из практики.

4.1. Информация и общество

Бурное развитие информационных систем и технологий, многократно увеличивших возможности информационного воздействия, позволяет констатировать факт формирования нового пространства - информационного, в котором находят своё отражение все стороны общественной жизни. Современное общество называют информационным, так как именно информация становится основополагающим фактором управления социумом. В связи с этим роль информационного воздействия усиливается во всех областях общественной жизни [94].

В середине прошлого века исследователи утверждали, что информация и знания, накопленные в зашифрованном и сжатом виде, привели к формализации процессов передачи и хранения информации и знаний, к управлению человеком как машиной, а обществом - как организованной сложностью [95].

М. Маклюэну уже в 1950–60-е гг. удалось заложить основы концепции передачи информации через СМИ каждому человеку. Позднее М. Кастельс сделал вывод: развитие систем связи приводит к эффекту глобализации, основанному на способности информации проникать сквозь любые преграды, уничтожать пространство и время [96].

Под влиянием процессов информатизации к началу нового тысячелетия массовая политика стала трансформироваться в киберполитику. Это выражается, во-первых, в использовании автоматизированных механизмов управления, экспертизы и обратной связи (опросы общественного мнения, социальная статистика и разнообразные экономические методы). Политика всё заметнее утрачивает человеческий характер и начинает отчуждаться от граждан. Привнесение кибернетических форм в политику в итоге приведёт к практически полному исчезновению непосредственной политики, которая строится на межличностном общении граждан и политических лидеров [97]. С одной стороны такая тенденция не должна вызывать тревогу, поскольку мы привыкли считать информатизацию прогрессивным явлением. Но мы все чаще сталкиваемся с манипулятивными воздействиями, использующими информационные технологии для формирования общественного мнения, изменения нашего образа жизни, мыслей, общественного порядка.

О влиянии новых информационных технологий на мировой порядок в 2000 году писали в свой книге «Нетократия» А. Бард и Я. Зондерквист. Они предположили, что изменения в нашей жизни с появлением Интернет технологий приведут к формированию нового класса нетократов. Нетократия (англ. Netocracy — от net «сеть» и aristocracy «аристократия») — это новый господствующий класс, идущий на смену буржуазии. Для него основной ценностью являются не материальные предметы (деньги, недвижимость и т. д.), а информация. Полноценный доступ к достоверной информации и манипуляции с ней обеспечивают власть над остальными участниками того или иного социума (общества, страны, государства). Власть постепенно утекает из рук обладателей материальных капиталов и переходит к кураторам социально-информационных сетей. Впервые термин netocracy появляется в журнале Wired в начале 90-х.

Если печатный станок породил в Европе религиозные войны. Позже газета способствовала подъему революционных настроений в России в начале 20 века. Из «Искры» возгорелось пламя» русской революции 1917 года. Сталин и Гитлер использовали для продвижения своих идей радио. «Любая революция в коммуникациях порождает новый виток насилия, и Интернет вряд ли станет исключением», — в 2000 году предупреждал в своей книге Александр Бард.

В настоящее время информационные или кибервойны - уже не плод фантазии писателей, а реальность. По данным зарубежных аналитиков, каждую неделю в мире регистрируется более 55 млн. компьютерных взломов - подсчитаны как результативные, так и безуспешные атаки хакеров. Ущерб, понесенный пользователями Всемирной паутины в результате хакерских нападений, в 2005 г., к примеру, составил $14 млрд., и эта цифра увеличивается с каждым годом.

Интернет технологии способствуют появлению новых зон напряженности и конфликтов, а также формируют общественное мнение об участниках событий.

Французский культуролог А. Моль пишет; «СМИ контролируют всю нашу культуру, выделяют отдельные элементы из общей массы культурных явлений и придают им особый вес, повышают ценность одной идеи, обесценивают другую, поляризуют все поле культуры» [98]. При этом СМИ используют явные и скрытые механизмы воздействия. Сегодня широко используется метод подсознательного стимулирования, когда отношение аудитории к явлениям окружающей действительности формируется с помощью стереотипов (упрощенных представлений) и имиджей (целенаправленно созданных форм отражения в сознании людей). Эффективным методом является эмоциональное воздействие. Т.е. внушение. Его суть состоит в воздействии на чувства человека, а через них – на разум и волю, с целью создать у человека определенные состояния или побудить его к каким-либо действиям [99].

Например, конфликт между Грузией и Россией проходил параллельно и в реальном, и в виртуальном мире. Если в реальном Россия смогла добиться успеха, то в виртуальном мире она потерпела поражение: для немалой части международного общественного мнения Россия как была, так и остается агрессором, а маленькая Грузия - невинной жертвой. Причина в том, что политические коммуникации – это смысловой аспект взаимодействия субъектов политики путем обмена информацией в процессе борьбы за власть или ее осуществление. Они связаны с целенаправленной передачей и избирательным приемом информации, без которой невозможен политический процесс [100].

Сокращение всей сферы публичной политики (отмена всенародных выборов губернаторов, запрет критики оппонентов во время выборов, отмена порога явки избирателей, недопущение к выборам некоторые оппозиционных партий и т. д.); переход к преимущественно кулуарному, по линии бюрократической «вертикали», решению ключевых политических вопросов способствовали «выдавливанию» критически мыслящих людей, имеющих активную гражданскую позицию, в сферы, пока еще не столь жестко контролируемые властью – в частности, в сферу интернет-блогов. Последние стали своего рода «виртуальной кухней», где люди еще могут обсуждать то, что хотят, и говорить то, что думают, таким образом, они приобретают ярко выраженную общественно-политическую направленность, которую также стали использовать для влияния на массы [101].

Яркий пример - букет революций в странах Северной Африки, который расцвел первоначально в социальных сетях Интернет пространства. В Facebook топ-менеджер ближневосточного отделения Google Ваэль Гоним, в июне 2010 года создал "протестную" страницу. Конечно, необходимы условия для развития революционной ситуации, но социальные сети действительно предоставляет ей максимум возможностей для обмена информацией и планирования действий. Еще 17 декабря (на русскоязычных сайтах!) появились сообщения о том, что "революция в Ливии готовится через Интернет. Призывы к протестам распространялись на сайтах социальных сетей Facebook и Twitter. Так виртуальный мир вышел на улицы Ливии и других стран северной Африки.

Военные действия, революционные настроения и информация о них распространяются быстро. При чем боевые ранения бывает легче лечить, чем информационные воздействия на сознание. Когда же война уже началась, около 20% всех солдат, нуждающихся в медицинской помощи, не имеют ранений, однако страдают от «военного стресса», связанного с их участием в сражении. А при чрезвычайно напряженной борьбе до 80% медицинских потерь связано с психическими факторами [102].

Результат этого в совокупности с другими факторами влияния - ущерб здоровью населения Земли от военных межнациональных конфликтов, который за последние 500 лет в 107 государствах составляет только погибшими около 142 миллионов человек [103]. Если мы будем учитывать воздействие эмоционального (информационного) стресса и его последствия на организм, которые приводили впоследствии к гибели, то эта цифра возрастет много кратно.

Не меньшее воздействие на здоровье общества оказывает не только информация о военных конфликтах, но и экологическая информация.

В последние десятилетия на людей обрушивается лавина информации о том, каким рискам они подвергаются в связи с загрязнением окружающей среды. Несвоевременная и неграмотная информация об аварийных ситуациях обострила внимание и чувствительность общественности к экологическим опасностям.

Хелен Колдикотт – президент Фонда «За свободную от ядерной энергии планету» и автор книги «Ядерная энергия – не ответ" после аварии на атомной станции Фукусима-1 в Японии заявила, что ядерная авария такого масштаба и с такими катастрофическим потенциалом может иметь очень большие медицинские проблемы.

По ее утверждению первый тип облучения населения произошел, когда в 1945 г. были взорваны атомные бомбы над Хиросимой и Нагасаки; их тяжелые медицинские последствия хорошо описаны [104].

Шокирующие прогнозы о последствиях аварии на японской АЭС «Фукусима-1» передала авторитетная международная организация Европейский комитет по радиационному риску (ECRR). Ученые полагают, что радиоактивные выбросы из аварийных реакторов станции станут причиной небывалого всплеска онкологических заболеваний. Опасные радионуклиды, такие как йод-131, цезий-137, и другие изотопы, попавшие в море и атмосферу вокруг Фукусимы, концентрируются на каждой ступени пищевых цепей (например, в водорослях, моллюсках, мелкой рыбе, большой рыбе, людях; или почве, траве, молоке, людях) [105]. После попадания в организм, эти элементы мигрируют в отдельные органы, такие, например, как щитовидная железа, печень, кости, и мозг, где они постоянно облучают небольшие объемы клеток большими дозами альфа-, бета- и гамма-радиации, а через много лет могут вызвать неконтролируемый рост клеток, то есть, рак. Более того, многие из нуклидов остаются радиоактивными в окружающей среде на протяжении поколений и, в конце концов, вызывают рост заболеваний раком и генетические отклонения.

Опубликованные расчеты Европейского комитета по радиационному риску (ECRROccasionalPaper 2011/7, 30thMarch 2011;) приводят данные по возможному числу жертв от радиационного загрязнения, вызванного катастрофой на АЭС Фукусима-1.

По модели риски ЕКРР (основанной на данных по чернобыльскому загрязнению Швеции и других стран) для 3 млн. человек, которые сейчас проживают в радиусе 100 км от Фукусимы-1, если они останутся там, на год при современном уровне загрязнения, то в течение 50 лет у них разовьется до 200 000 новых случаев рака (в течение первых 10 лет – около 100 000 случаев рака). Если они будут немедленно эвакуированы, то число случаев рака сократится в несколько раз. Для 7 млн. человек, живущих в радиусе от 100 до 200 км от Фукусимы-1, расчеты дают 220 000 дополнительных случаев рака в течение 50 лет (около 100 000 в первые 10 лет). Эти данные поступают в печать, на ТВ, в Интернет-издания.

Кроме прямого радиационного воздействия после техногенной катастрофы, еще и информация о ней влияет на здоровье, вызывая стресс у населения и психические травмы. Как отметила Ангелина Гуськова, главный научный сотрудник ФМБЦ имени А.И. Бурназяна в ходе видеомоста «Москва — Киев. Последствия радиационного облучения. Опыт Чернобыля — медицинский аспект» 6.04.2011 г., именно стресс формирует у людей, перенесших радиационное облучение, «правополушарное» поведение: такие люди чаще подчиняют свое поведение не рациональным мотивам, а эмоциям. В качестве примеров, подтверждающих ее высказывания, она приводит результаты исследований после чернобыльской аварии. Так, женщины без особых на то оснований боялись рожать даже зачатых до Чернобыльской катастрофы детей. Среди лиц, получивших 250–300 милизивертов облучения, в частности, проживавших в городе Славутиче, был «всплеск случаев шизофрении и увеличилось количество суицидальных попыток». Также Ангелина Гуськова отметила рост числа психосоматических заболеваний вследствие радиофобий после Чернобыля. Выросло количество сердечно-сосудистых болезней, болезней центральной нервной системы, обострилась язвенная болезнь. Как утверждает Ангелина Гуськова, 3–4% населения так могут реагировать на непроверенную информацию. Вполне вероятно, что такое же развитие событий будет и после аварии на Фукусиме-1 [106].

Эти данные говорят о том, что не только сами природные и техногенные катаклизмы оказывают влияние на здоровье, но даже несвоевременная или недостоверная и, главное, неадекватная информация о них.

В Российской Федерации были проведены исследования для оценки влияния информации на здоровье населения [107]. Результаты проведенного анализа социально-медицинских статистических показателей здоровья жителей России дают возможность сделать такие выводы: наблюдаемые увеличения заболеваемости и инвалидности в связи с психическими расстройствами - прямо связаны с неблагополучной в 90-е гг. ХХ века информационной средой в России и свидетельствуют о процессах отрицательного воздействия информации на здоровье населения России. В свою очередь увеличение заболеваемости болезнями системы кровообращения, рост смертности и высокая доля в структуре смертности информационно-зависимых причин – косвенно также могут быть связаны с неблагополучной информационной средой в России. Сходные процессы протекают и в других странах СНГ, в том числе и в Украине.

4.2. Информация и человек

Информация воздействует на человека, вызывая у него эмоциональный ответ. Согласно информационной теории Симонова П.В., «эмоция – это субъективная интегральная оценка мозгом двух факторов - потребности и вероятности ее удовлетворения. Оценка вероятности может расшифровываться как «неспецифический ответ организма на различные требования, достижения цели, которую индивидуум производит на основе врожденного и ранее приобретенного опыта, непроизвольно сопоставляя информацию о средствах, времени, ресурсах имеющихся и прогностически необходимых для достижения цели (удовлетворения потребности)» [108].

Если у индивида нет адекватного ответа на происходящие процессы и действия, он испытывает состояние называемое стрессом, поскольку он должен, но не может осуществить приспособительные функции и тем самым восстановить нормальное состояние. Г. Селье назвал стресс неспецифическим ответом организма на любое предъявление ему требования [109].

Увеличение числа стрессов — расплата человечества за информационно-технический прогресс, в условиях которого мы живем. Он вызывает массу изменений вокруг человека, оказывает на него мощное воздействие, которое превосходит любое другое влияние окружающей среды. Прогресс изменил информационную среду, породил информационный бум. Как уже отмечалось, количество информации, накопленной человечеством, каждое десятилетие примерно удваивается, что означает необходимость усвоения каждому очередному поколению значительно большего объема информации, чем предыдущему. Поскольку увеличивать продолжительность работы или обучения довольно сложно, остается повысить его интенсивность. Однако в этом случае возникает естественное опасение в связи с воздействием информационных перегрузок. Сами по себе они не представляют угрозы для психики, так как у мозга колоссальные возможности по переработке больших объемов информации и защиты от ее избытка. Но если время, которое необходимо для ее переработки, ограничено, это вызывает сильное нервно-психическое напряжение - информационный стресс. Иными словами, нежелательное напряжение возникает при несоответствии скорости поступления информации в мозг и требованиям ее обработки биологическим и социальным возможностям человека. Самое неприятное, если к факторам объема информации и дефицита времени присоединяется третий — мотивационный: если требования к индивиду со стороны родителей, общества, высоки, то не срабатывают механизмы самозащиты мозга и как результат, возникают информационные перегрузки [110].

Последствие психо-эмоционального перенапряжения - стресс – оказывает негативное воздействие на все органы и системы организма: в виде ряда заболеваний сердечно-сосудистой системы - причина смертности «номер один», пищеварительной (язвенная болезнь), иммунной систем организма, иммунодефицитных состояний с поражением вилочковой железы и лимфатических узлов, онкологических болезней; а так же – на возникновение психических заболеваний, в том числе инвалидизирующих психических расстройств (около 200 млн. пораженных в мире), дисфункций поведенческого характера, таких, как тревожные состояния, депрессия, психосоматические нарушения, повышение уровня травматизма и количества самоубийств [111 - 116].

Известна формулировка Всемирной Организации Здравоохранения «здоровье» - это состояние психического, физического и социального благополучия, а не только отсутствие болезней. Следует отметить выделение в современной литературе термина “психическое здоровье” – это не только отсутствие выраженных психических расстройств у индивидуума, но и состояние равновесия и гармонии между человеком и окружающим миром, обществом, наличие душевных, психических резервов по преодолению стрессов и затруднений, возникающих исключительных обстоятельств [117]. Однако, в формулировку «психическое здоровье» не входит наличие или отсутствие стресс-обусловленных соматических заболеваний, их последствий и случаев смерти. Учитывая выше изложенное, возможно целесообразно выделить информационно обусловленное здоровье.

4.3. Информационное здоровье

Информационное здоровье – информационная составляющая общего состояния психического, физического и социального благополучия [118].

Что же влияет на наше информационное здоровье? То, что человек знает об окружающем мире, всего лишь неосознанный результат обработки поступающей информации. Зависит процесс выбора информации от детско-родительской программы, заложенной во время воспитания родителями, личностных особенностей и социального воздействия. Таким образом, часть алгоритма выбора информации из окружающего мира индивид получил по наследству, а часть внесена обществом. Используя эти пути поступления информации, сознание формирует модель окружающего мира и образ самого индивида. Информация может быть как положительной, так и отрицательной. Важно, какую информацию привык отбирать сам индивид в первую очередь. Многие наши пациенты признаются, что привыкли замечать в мире все только негативное. В соответствии с таким выбором мир этих пациентов наполнен отрицательными событиями и процессами.

Далее, на любую информацию или событие должна быть адекватная реакция человека: эмоция, осознание и действие. Выбор негативного события, как приоритет данной личности, будет приводить только к негативным эмоциям, защитным действиям. Следствие, такого выбора - стресс.

Важно также как ведет себя человек, получивший негативную информацию. Действие, поиск выхода, физическая нагрузка, общение с консультантами, снижают отрицательное воздействие стресса. Частые стрессы истощают, а без адекватной реакции на событие или информацию приводят к психосоматическим заболеваниям.

Насколько зависит выбор информационного потока и реакция на него от самого человека?

На человека информация всегда влияла, влияет, и будет влиять. Но отношение и реакция сформированы в процессе воспитания, значит можно их изменить. Это не простой процесс, но комплексное информационное воздействие на психическую, физическую и социальную составляющие здоровья индивида дают возможность повысить стрессо- и неврозоустойчивость, изменить отношение к себе и миру.

Таким образом, информационное здоровье зависит и от общества, от семьи и от конкретного индивида. Здоровая семья будет воспроизводить готового к жизни и ее разным сторонам человека. Такой человек будет эффективно взаимодействовать с другими людьми и обществом. В здоровом обществе гармонизированы различные стороны его жизнедеятельности, и оно способно устойчиво существовать, сопротивляясь вредным воздействиям окружающей среды [119]. Мы можем сделать вывод о значимом влиянии семьи на информационное здоровье человека и общества. Именно семья формирует отношение человека к поступающей информации, умения и навыки отражать эмоции, духовность, мировоззрение человека, его социально-психологические особенности. Этот мир каждый человек из родительской семьи привносит в свою семью, потом передает своим детям. Следовательно, от успешной адаптации человека в информационно-агрессивном мире зависит и то, насколько в будущем этими способностями будут обладать их дети и мир, в котором они будут жить.

4.4. Применение подходов психосоматической антропологии для лечения психосоматического заболевания или расстройства

Интернет и СМИ в настоящее время сняли границы для любых информационных потоков. Мы думаем, что процессы глобализации делают всех живущих толерантными к информации разной направленности. Но каждый индивидуум принимает полученную информацию с учетом тех особенностей, в которых он сформировался, поэтому вследствие распространения сообщений, которые однозначно не принимается представителями разных групп населения, они воспринимаются как враждебные, угрожающие, мешающие нормальному течению жизни или комфортному проживанию народа, группы, бизнес-группы, вплоть до жизни одного индивидуума. Все это приводит к росту числа конфликтов между представителями разных групп населения, структурированных по какому-либо признаку (национальность, вероисповедание, религии, бизнес, политика и т.д.).

Полученная информация, которая принимается индивидуумом как угрожающая, вынуждает его к защитным действиям. Можно назвать три основных вида таких действий, предпринимаемых живыми существами в случае опасности: бежать, защищаться или стоп-реакция. Как может вести себя человек, получивший информацию, против которой он не может подобрать адекватного защитного действия. Чаще всего он будет испытывать стресс.

Еще две современные тенденции следует отметить. Первая - постоянное увеличение информационной нагрузки на эмоциональную сферу вследствие увеличения числа кризисных ситуаций, катастроф, аварий. Эти события вызывают стресс, страх, ощущение беспомощности, неуверенности, отчаяния. Вторая тенденция – необходимость производить благоприятное впечатление, выглядеть решительным и мужественным привела к запрету на проявление эмоций, к негативному отношению к ярким эмоциональным проявлениям. Как следствие данных процессов нарушение информационного здоровья.

Проблема соматизированных клинических проявлений стала уже важнейшим направлением научных исследований отечественной медицины в последние десятилетия. Исследователи напрямую связывают их с последствиями социально-экономического кризиса в мире и в Украине, приведшим к росту непсихотических психических заболеваний, в структуре которых существенное место занимают психосоматические расстройства (ПСР) [120].

Все перечисленные тенденции в свою очередь способствуют проявлению следующих процессов в семьях: рост числа психосоматических заболеваний (мы уже говорим о психосоматической семье), психических расстройств (аффективных, тревожных, депрессивных и т.д.), снижение духовности.

Также следует отметить некоторые процессы в семейном взаимодействии, которые накладываются на угрожающее информационное воздействие и усиливают его негативное влияние.

Первое, для того чтоб сформировались предпосылки к психосоматическому заболеванию, как мы уже отмечали, первоначально должен быть нарушен эмоциональный контакт у матери и ребенка. Тогда ребенок будет на все негативные ситуации реагировать на довербальном уровне, отражая эмоции телом. Психосоматическое расстройство связано со снижением эмоциональности и отсутствием адекватной реакции на стресс, т.е. низкой стрессоустойчивостью. Следовательно, не будет адекватной реакции на любой стимул, любую информацию.

Вторая особенность в том, что снижение эмоционального взаимодействия в семьях, приводит к отсутствию доверительности в отношениях между близкими. Отношения становятся формальными. В свою очередь все это приводит к несформированности духовной составляющей у новых членов семей. Для духовного общения необходимы теплые, доверительные отношения, а без открытого эмоционального резонанса, такие отношения не выстраиваются. Отсутствие духовности в семьях влияет на социальные взаимодействия данной семьи и их социального окружения. Отсутствие духовности в обществе приведет к росту потока угрожающей информации.

И последнее, неэмоциональные отношения формируют у членов семей ощущение одиночества. Приоритет стойкости и силы у индивида нарушает сам процесс взаимоотношений, когда члены семьи не умеют просить друг у друга помощи или получать ее с благодарностью. Усиливается ощущение одиночества, снижается эмоциональность, иначе одиночество ощущается более болезненно, повышается тревожность, неудовлетворенность. На это состояние накладывается угрожающая информация. В такой ситуации нарушаются морально-этические, культурно-ценностные межличностные отношения, что приводит к возникновению конфликтов в семье, на работе, а по этой же аналогии и в обществе.

Н. Пезешкиан [121-122], отмечает, что каждый конкретный индивид склонен смотреть на мир через призму собственного опыта, той конкретной системы информационной культуры, в которой он рос и формировался как личность.

Путь изменения сложившейся ситуации ясен. Что мешает?

Если проанализировать все обращения семей в наш медицинский центр за помощью, то 80% всех обращений составляют разные формы зависимости, 15% - психосоматические заболевания и только 5% - конфликты в семье и на работе. Также 80 % наших первичных пациентов никогда ранее не работали не только с психоаналитиками, но и психологами, что говорит о низком уровне распространенности психоаналитической культуры на постсоветском пространстве. Причина данной ситуации – отсутствие персонифицированного и комплексного подхода к лечению человека. Для комплексного подхода в лечении необходимы психосоматические клиники, в которых человек может пройти диагностику своего состояния, получить индивидуальное лечение и психической составляющей своего заболевания, и соматической и социальной. В этом случае одновременно будут сопровождать больного врач, психиатр, психолог, психоаналитик, философ, обращая внимание на все составляющие болезни или расстройства. Приоритет при таком подходе будет за профилактикой аналогичных заболеваний.

Еще одна особенность, на которой следует остановиться до начала анализа случаев из нашей практики, это, во-первых, отсутствие страховой медицины в Украине, поэтому работа с психологом и психоаналитиком всегда оплачивается самим пациентом. Во-вторых, ни философское консультирование, ни психоаналитическая помощь вообще не входит в перечень услуг наших государственных медицинских учреждений. В-третьих, работа с психоаналитиком даже в случае психосоматических заболеваний редко рекомендуется врачами-терапевтами своим пациентам, а работа с философами-консультантами до сих пор вообще не практикуется.

В связи с перечисленным выше обращаются за помощью чаще всего уже в достаточно сложной ситуации. Жалобы наших первичных взрослых пациентов включают высокий уровень тревоги, психосоматическое заболевание, конфликтные межличностные отношения в семье, наличие экзистенциальных конфликтов. Работа начинается всегда с наиболее нарушенным членом семьи параллельно врачом и психологом, прошедшим подготовку по семейной психоаналитической психотерапии. Но, опыт показывает, что пациент после прохождения психотерапии, вернувшийся в неизменившуюся семью, чаще всего возвращается к ранее сложившейся системе взаимоотношений, существовавшей в данной семье, которая и привела к проявлению данной проблемы. Следовательно, для начала эффективной психоаналитической психотерапии нам приходится знакомить пациентов с особенностями такой работы, далее формировать психоаналитическое семантическое поле, опираясь в течение первого этапа работы более на когнитивные, а не эмоциональные составляющие интеллекта. Значительная часть наших пациентов в ходе первых диагностических сессий не в состоянии дифференцировать эмоции и описывать свое эмоциональное состояние. И мы эту работу проводим с тем, кто первым обратился к нам за помощью. Постепенно в психотерапию психоаналитик включает других членов семьи. А завершается работа обсуждением экзистенциальных проблем и конфликтов и способам выхода из них. Практика доказывает эффективность комплексного подхода к предъявленному семьей запросу и обязательной работе по формированию психоаналитической культуры у наших пациентов, а также экзистенциальной грамотности [123]. Завершается работа формированием информационной составляющей здоровья.

Мы приведем пример обострения психосоматического заболевания вследствие изменения информационного и культурального пространства.

Хорошей иллюстрацией такого случая может быть работа с Александрой и Джорджем.

Александра (русская, 26 лет, переводчик) обратилась в наш медицинский центр три года назад. Основная причина обращения – обострение такого заболевания как синдром раздраженного кишечника, которое диагностировали у пациентки в 22 года, когда она училась в институте в Томске (Россия). Там она прошла первый курс психотерапии. Так же среди причин обращения были названы межкультуральный стресс после переезда в Ливане, конфликт из-за необходимости переезда в США вследствие ухудшения ситуации в стране, предразводная ситуация в семье.

Во время первой встречи Александра обратила наше внимание на то, что сейчас она настолько себя плохо чувствует, что сократила круг общения, стала раздражительной, участились конфликты с мужем, появилась болезненность во время близости. Жаловалась также на то, что боится всего, ожидает самое страшное, страдает от навязчивых мыслей. Если болела нога, боялась, что придется ампутировать ногу, и т.д. Боялась пациентка и развода, переживала, что муж не хотел детей. Она не могла сформулировать ни целей в своей жизни, ни назвать основных ценностей, свои эмоции также назвать не могла, в своей родительской семье отмечала отсутствие духовности и эмоциональной близости. Едва она стала привыкать жить в Ливане, как возникла необходимость переезда в США. Она тяжело приспособилась к новому кругу общения и отличному от постсоветского пространства отношению к иностранцам, к женщинам. Низкая стрессоустойчивость привели к низкой приспособляемости к новой информационной и культуральной среде. Необходимость переезда и причины, приведшие к этой ситуации, способствовали усилению страхов и появлению панических атак.

Муж пациентки Джордж, 56 лет, гражданин США. Супруги в браке 3 года и постоянно проживают в Ливане. Джордж редко уезжал к родным в США, но меняющаяся ситуация привела к необходимости переезда. Эта ситуация не вносила комфорта в его проживание, т.к. требовала защиты и перестройки его бизнеса. Супруги должны были выехать в США, но из-за состояния Александры приехали на лечение в Крым, где живут ее родители, и поскольку лечение Александра хотела проходить на родном языке. Также Александра решила, если терапия ей не поможет, она разведется.

Вначале Джордж не приезжал вместе с женой и не участвовал в терапии, но когда она стала лучше себя чувствовать, стал сопровождать ее. Проблемой для работы, хотя и решаемой, был тот факт, что он не знал русского языка.

Первичное интервью и диагностика пациентки показали, что у Александры высокий уровень тревожности, спонтанности и пессимистичности, нарушенная адаптация. Она негативно относилась к любой новой информации, меняющей ситуацию, т.к. ей сложно было адекватно и гибко на нее реагировать. Высокий уровень притязаний у пациентки сочетался с неуверенностью в себе, высокий уровень активности с истощаемостью. Сочетание разнонаправленных тенденций говорит о том, что перекрыты каналы как невротического, так и поведенческого отреагирования. Это сказывается на общем перенапряжении и проявляется соматизацией внутреннего конфликта, т. е. его психосоматическим вариантом. А большинство исследователей рассматривают синдром раздраженного кишечника (СРК) как психосоматическое заболевание. Органическая причина возникновения СРК не установлена. Принято считать, что основным фактором является стресс 124].

Александра, рассказала, что родилась в полной семье, но когда ей было 6 лет, родители развелись из-за постоянных конфликтов и алкоголизма отца. Также можно отметить, что перед рождением пациентки родители потеряли второго в семье ребенка в возрасте 8 месяцев, и отец больше детей не хотел. У Александры есть еще старший брат. Когда девочке исполнилось 9 лет, мать отдала ее бабушке, своей матери. За три года, которые Александра прожила с бабушкой, она от матери отвыкла, хотя отношения с бабушкой были сложные. Бабушка не пускала девочку гулять, боясь изнасилования. По словам Саши, каждый день она плакала у портрета умершего мужа и кричала: На кого ты меня покинул? Девочка стала тревожной, боязливой, началась рвота от приема пищи. В 11 лет Александру вновь забрала мать. С этого времени Александру преследовал страх, что ее вновь отправят к бабушке. Она делала все, что говорила мать и испытывала к ней, по словам Саши, дикую любовь и страх потерять. Старалась решать все ее проблемы. «Если у мамы были злые глаза, то все выльется на меня»- говорила Александра. «Я боялась всего нового. На игры времени не было. Училась, занималась с репетиторами.» По словам Александры, мама всегда перекладывала на нее все самое сложное, утверждая, что думать надо о плохом, а хорошее само придет. Сформированное в семье пессимистичное отношение к миру и к людям, способствовало негативному отношению к новой информации и новым людям, и росту недоверчивости в ситуации перемен.

Когда Саше исполнилось 15 лет, мать вышла замуж. С отчимом отношения у Саши не сложились: «Он был худой, злобный, занудный, и мне пришлось ломать себя». После окончания школы пациентка поступила в институт. Только к 4-му курсу стала чувствовать себя адекватно среди сверстников. После окончания вуза приняла участие в проекте, во время которого познакомилась с мужем.

Джордж был из многодетной семьи, которая большую часть времени проживала в Ливане. Он был 6-м ребенком, всеобщим любимцем в семье. Получил хорошее образование. Женился в 24 года. От первого брака у него 3-е детей. Развелся в 50 лет, но с первой женой и детьми остался в хороших отношениях. Согласно диагностике Джордж экстравертированный, лабильный, эмоционально неустойчивый, тревожный, вспыльчивый. Среди основных жалоб Джорджа на Александру можно выделить такие: «Она никуда не хочет со мной ездить, мало уделяет мне внимания, все время ей плохо. Ее пугает любое изменение, она способствует росту и моей тревоги. Мне надо переезжать и преобразовывать свой бизнес, а Александра воспринимает негативно любые перемены. Я начинаю больше тревожиться, мне требуется много сил, чтобы ее успокаивать, но часто у меня ничего не получается».

Александра также жаловалась: «Джорж уже просыпается с плохим настроением, он не дает мне ничего делать и требует все время уделять только ему. Иначе он обижается и ругает меня. У меня нет никакой самореализации и мне страшно, что я так и не найду себя. Ребенка муж не хочет, сам ведет себя как ребенок. Мне не с кем общаться кроме мужа, я часто чувствую себя чужой, хотя мы живем там уже три года. Тоже самое, я думаю, будет и в США».

Постоянные конфликты привели к тому, супруги стали думать о разводе. Вскоре болезнь Александры обострилась, и ей пришлось обращаться за помощью. Александра отреагировала на необходимость переезда и ситуацию в семье соматически и обратилась за помощью.

Как оказать эффективную помощь в такой ситуации?

Мы имеем пациента с длительно протекающим психосоматическим заболеванием, выросшего в психосоматической семье и сформировавшего вновь психосоматическую семью. Смена информационного культурального пространства привела к снижению стрессоустойчивости. Необходимость вновь совершить переезд вследствие кризиса в стране спровоцировали резкое ухудшение состояния хронического психосоматического заболевания. Негативная угрожающая информация привела к проявлению тревожного расстройства - появлению панических атак, страхов.

Психоаналитическая парадигма дает нам возможность работать с пациенткой в этом ключе, не привлекая к работе супруга, не учитывая межнациональный аспект брака. Но наш опыт показывает, более высокую эффективность комплексной работы с семьей. Необходимо было также учитывать, что Александра с мужем приехали в Крым всего на три месяца, и что брак Александры под угрозой.

После первого этапа работы, включающего сбор анамнеза и диагностику, мы предложили такой алгоритм работы:

Второй этап – осознание - включал анализ причин, приведших к формированию заболевания и расстройства. С психологической составляющей здоровья Александры в котерапии работали врач-психотерапевт - мужчина и семейный психоаналитик - женщина. С соматической составляющей пациентки параллельно работал врач-гомеопат. Социальная составляющая здоровья требовала совместной работы психоаналитика и философа-консультанта.

Психоаналитическая работа на этом этапе включала анализ раннего негативного жизненного опыта в родительской семье, осознание вытесненных в бессознательное переживаний в прошлом, определяющих поведение и порождающих конфликты в настоящем, а также неэффективные способы межличностного взаимодействия. Задача стояла в достижении инсайта — осознания того, как не решенные в прошлом проблемы влияют на взаимоотношения в семье в данный момент и как отсюда возникают невротические симптомы в органах как психосоматические способы решения конфликта. Таким образом, в случае с Александрой проявилась отличительная особенность работы с психосоматическими больными — от одного психосоматического симптома прийти к лежащим в его основе психосоциальным конфликтам и от них — к переработке конфликтов.

Этот этап психолог работал в ключе индивидуальной психоаналитической психотерапии. Вся взрослая жизнь Александры перекликалась с детским опытом, когда от нее ожидали беспрекословного неэмоционального подчинения диктату старших. И после этих унижений раннего детства сейчас она должна была прийти к соглашению с реальностью. А ее реальность была такова, что начальный период брака завершался не адаптацией и интеграцией, а ситуацией конфликта. В этот период в работу включился Джордж.

Третий период работы включал семейную психоаналитическую психотерапию совместно с обоими супругами с целью повышения стрессо- и неврозоустойчивости супругов, умению давать адекватную реакцию на негативную информацию, консультации по формированию информационного здоровья.

К этому времени Александра стала чувствовать себя лучше. Супруги смогли на выходные съездить к друзьям в другой город. Не смотря на опасения Александры, в поездке ей было комфортно, и она получила удовольствие от общения.

Работа в формате супружеской терапии началась с анализа супружеских отношений. Мы отметили:

исчезновение романтических настроений, активное неприятие контраста между поведением партнера в период влюбленности и поведением в повседневном семейном быту;
ситуации, в которых супруги обнаруживают разные взгляды на вещи и не могут прийти к согласию;
частое проявление отрицательных эмоций, возрастание напряженности во взаимоотношениях, отсутствие теплоты и духовности.

Причина острого проявления конфликта и обострения болезни на наш взгляд была вызвана высоким уровнем тревожности обоих супругов и низким стрессоустойчивости, которые проявились в ситуации политического и экономического кризиса, а также особенностями психосоматической родительской семьи. Отдельно следует сказать об отсутствии навыка эффективного социального взаимодействия. Поэтому период адаптации супругов — приспособление партнеров друг к другу и к той обстановке, в которой находится семья, взаимное согласование мыслей, чувств и поведения, необходимые для комфортных отношений в паре, был нарушен.

Цели психоаналитической семейной психотерапии — изменить участников психотерапии таким образом, чтобы они могли взаимодействовать как целостные здоровые личности на базе актуальной реальности, а не на базе неосознаваемых образов прошлого, т. е. научились различать паттерны эмоционально-поведенческого реагирования в ситуации «здесь-и-теперь», от паттернов, возникших в глубоком детстве [125].

Откровенные обсуждения семейных проблем были болезненны. Наблюдались сопротивление, выражавшееся в стремлении работать индивидуально, чтобы избежать разговора о семейных проблемах; и отказ обсуждать собственную роль в проблемных взаимоотношениях. В ходе встреч психотерапевта с членами семьи происходило выявление и прояснение истоков семейного конфликта и ликвидация его посредством эмоционального отреагирования каждого члена семьи, вовлеченного в конфликт, в результате установления адекватного контакта с психотерапевтом.

Так же мы учитывали возрастные различия супругов. Александра принимала супружеские отношения только в комбинации «родительского» и «детского» партнерства. Первоначально отношения между ними так и формировались. Но спустя короткое время стало понятным, что такой формат отношений не устраивает Джорджа, которому роль «родителя» не интересна. Он начинал конфликтовать и регрессировал. Дальнейшее развитие отношений в связи со значительной разницей в возрасте выстраивалось вопреки ожиданиям Александры. Для сохранения брака было необходимо, чтобы молодая жена оставила роль «детского» партнера и начинала проводить свою автономную линию с перспективой на главенство в семье.

Межнациональный аспект отношений в семье также показал различие во взглядах на ролевые ожидания в семье и в отношениях с референтными группами.

Мы выявили два основных фактора, препятствующих адаптации Александры в сфере межличностного социального взаимодействия.

1. Вследствие нарушенных межличностных отношений в родительской семье выявлены нарушения в эмоциональной сфере.

2. Александра тревожная и не стрессоустойчивая, отличалась низким уровнем приспосабливаемости или адаптации.

Под адаптацией понимается перестройка психики индивида под воздействием объективных факторов окружающей среды, а также способность человека приспосабливаться к различным требованиям среды без ощущения внутреннего дискомфорта и без конфликта со средой [126].

«Адаптация происходит тогда, когда социальная среда способствует реализации потребностей и стремлений личности, служит раскрытию и развитию ее индивидуальности» [127].

В данном случае не было также и межкультурной адаптации. Под межкультурной адаптацией, в широком смысле, понимается процесс, благодаря которому человек достигает соответствия (совместимости) с новой культурной средой, а также результат этого процесса, который проявляется в участии индивида в социальной и культурной жизни новой группы [128]. Причиной тому служило обострение психосоматического заболевания и, как следствие, отказ от общения за пределами семьи. Что, в свою очередь, еще более обостряло отношения в семье.

Третий этап работы закончился улучшением отношений, снижением частоты проявления симптомов заболевания.

На четвертом этапе проводилось философское консультирование по основным экзистенциальным проблемам семьи: цели, смысл жизни, основные ценности мужа и жены, вопросы смерти, ответственности за себя, одиночества, свободы выбора, информационное здоровье и др.

По итогам супруги составили список семейных ценностей, определились с перспективными планами, перестали избегать разговоров о смерти, одиночестве. Супруги стали открыто проявлять эмоции, что способствовало формированию более теплых отношений. В продолжение работы больше внимание уделялось духовности.

Работа с этой семьей продолжалась в течение 3-х месяцев. Завершилась она досрочно в связи с тем, что семья приняла решение переехать для постоянного проживания в США. Ранее Александра категорически отказывалась от этого шага.

Впоследствии к нам за помощью обращались родные Александры, проживающие в Крыму постоянно.

Что любопытно, через полгода в наш центр обратилась Людмила, 28 лет с жалобой на СРК. Она в тот период проживала в Швейцарии с мужем, гражданином этой страны, а в Крым приехала к родным. Обострение заболевания спровоцировали охлаждение и конфликты в отношениях между партнерами, на которые повлияли экономический и финансовый кризис в европейских странах, пессимистичные ожидания в семье Людмилы, низкая стрессоустойчивость супругов. Мы говорим в таких ситуациях об эффекте парных случаев. Как и в работе с Александрой мы еще раз прошли путь от ранних детских конфликтов до отсутствия навыков формирования собственного информационного здоровья.

4.5.Выводы:

1. Приведенные случаи, являются отражением значительной части историй болезни наших пациентов. В истории жизни этих пациентов обращает на себя внимание тот факт, что они чаще имеют средний социально-экономический статус. Эти люди могут себе позволить получить качественное медицинское лечение и сопровождение.
2. В анамнезе всех пациентов присутствовал негативный семейный опыт, где превалировали критическое отношение при недостатке эмоционального тепла со стороны близких. Не было доверительных и духовных отношений между детьми и родителями.
3. Особенности течения соматических заболеваний у пациентов характеризовались «рентным» отношением к своей болезни. О последнем свидетельствуют обнаруженные признаки социально-психологической изоляции больных: изменение привычного образа жизни, уменьшение обычных контактов, «уход» в болезнь, стойкое падение активности и работоспособности, утрата интереса к любимым занятиям и увлечениям, снижение инициативы и побуждений, сужение круга интересов с сосредоточенностью их на себе, ослабление влечений и т. д. «Ипохондрический сдвиг» отличался чертами характерной «спаянности» личности с болезнью, что почти всегда проявлялось развитием рентных установок для формирования щадящей социальной ниши. Причиной таких состояний может быть инфантильное поведение, неготовность брать на себя ответственность в сложных ситуациях.
4. В клинической картине доминировали тревожные и аффективные расстройства с недифференцированностью и избыточностью эмоциональных реакций. В психическом статусе у этих лиц обнаруживались инертность и ригидность мышления, склонность к застреванию на неприятных эмоциональных переживаниях (так называемый феномен «аффективной вязкости»), неадекватные по силе и выраженности эмоциональные реакции, возникающие непосредственно в ответ на психотравмирующую ситуацию. Характерной чертой больных в целом оказалась высокая личностная тревожность с легко развивающимися вегетативными компонентами, депрессией, ипохондричностью, напряжённостью, интроверсией [107].
Таким образом, мы видим сформированную в семьях предуготованность к различным расстройствам, как своеобразный ответ на агрессивное информационное воздействие социума, низкую стрессо- и неврозоустойчивость, усиливающие негативное воздействие информации.
5. Для оказания эффективной помощи таким пациентам необходим индивидуальный комплексный подход к одновременному лечению психической, соматической и социальной составляющей здоровья взаимодействующей группой специалистов, включающей врача, психиатра, психолога, психоаналитика, философа-консультанта, формированию адекватного отношения к своему информационному здоровью и ситуациям нарушающим его.

ЛИТЕРАТУРА

1. Абрамов В.А., Пуцай С.А., Кутько И.И. Функциональная диагностика психических заболеваний: Методические рекомендации. – Донецк: МЗ УССР, 1990. – 13 с.
2. Нуллер Ю.Л. Парадигмы в психиатрии. – К.: АПУ, 1993. – 31 с.
3. Снежневский А.В. Общая психопатология: Курс лекций. – 2-е издание. – М.: МЕДпресс-информ, 2004. – 208 с.
4. Александровский Ю.А. Психиатрия и психофармакотерапия // Избранные лекции и выступления. - М.: ГЭОТАР-МЕД., 2004. – С. 200 – 217.
5. Вернадский В.И. Размышления натуралиста. - М., 1977. – кн.2. – с.54.
6. Фильц А.О. Место психотерапии между психиатрией и психологией// Психотерапия: новая наука о человеке. – М.: Академический проект – Екатеринбург: Деловая книга, 1999. - С. 281-295.
7. Зеньковский В.В. История Русской философии. - Л.: "ЭГО", 1991. – Т.1. – Ч.2. – 280 с.
8. Лазарев Ф.В. Выживание и традиция в цивилизационном процессе // Цивилизация: от локального к глобальному граду. – Донецк. – 2008. – С.199– 230.
9. Рыбачук Ю. Лучшее время для ловцов человеческих душ // Комментарии 10(164), 20 марта 2009. – С. 22– 23.
10. Кизима В.В. Проблема идентификации человека как симптом цивилизационного кризиса и пути выхода из него//Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского. Серия «Философия. Социология». – Том 20 (59). – № 2 (2007). – С. 16– 25.
11. Харди И. Врач, сестра, больной. Пер. с венгер. М. Алекса // Под ред. М. В. Коркиной. – 3-е изд. стереотип. – BUDAPEST: Типография Академии наук Венгрии, 1974. – 128 с.
12. Maslach, C. Understanding burnout: Definitional issues in analyzing a complex phenomenon. In W. S. Paine (Ed.), Job stress and burnout. – Beverly Hills, CA: Sage. 1982. – Рp. 29-40
13. Лексиконы психиатрии Всемирной Организации Здравоохранения: Пер. с англ. / Под общ. ред. В.П.Позняка. – К.: Сфера, 2001. – 398 с.
14. Лазарев Ф.В. Пролегомены к ноосферно-антропологическому манифесту//Ноосферология: наука, образование, практика. – Симферополь, 2008. –С. 54– 82..
15. Каган М.С. Дополнительность и интервальность // Диалектика и современный стиль мышления. – Севастополь. – 1983. – С.45.
16. Бахтин М.М. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. – М.: Искусство, 1979. – 424 с.
17. Корнетов Н.А. Клиническая антропология психических расстройств – раздел медико-антропологической парадигмы в психиатрии // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М. Бехтерева. 1999. №3. СПб. – С. 86– 91.
18. Александер Ф., Селесник Ш. Человек и его душа: познание и врачевание от древности и до наших дней. Пер. с англ. – М.: Прогресс – Культура, 1995. – 608 с.
19. Максим Грек. Творения: В 3х ч. – Ч. 1: Житие прп. Максима Грека. Нравоучительные соч. – Изд.: Свято-Троицкая Сергиева Лавра. – 1996. – С.14
20. Freud S. Bemerkungen über einen Fall von Zwangsneurose, G.W., VII, 1909. – 382 с.
21. Dunbar F. Emotions and bodily changes. – New York: Columbia Univ. Press, 1954. – 490 p.
22. Сидоров П.И., Соловьев А.Г., Новикова И.А. Психосоматическая медицина: Руководство для врачей / Под редакцией акад. РАМН П.И. Сидорова. – М.: Медпресс-информ, 2006. – 568 с.
23. Осницкий А.В. Методологические аспекты синергетики в психокоррекционной деятельности / Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. К 80-летию профессора Моисея Самойловича Кагана. Материалы международной научной конференции. 18 мая 2001 г. Санкт-Петербург. Серия «Symposium». Выпуск №12. – СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. – С. 98–102.
24. Собчик Л.Н. Введение в психологию индивидуальности. – М. : ИПП-ИСП, 2000. – 512 с.
25. Руднев В.П. Прочь от реальности: Исследования по философии текста. II. – М.: "Аграф", 2000. – 432 с.
26. Янкелевич В. Смерть. – М.: Издательство Литературного института, 1999. – 448 с.
27. Чулаков Д.К. К вопросу об интеллектуальных и социокультурных истоках идеала самореализации // Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия. – т.3. – Ростов-на-Дону, 2002. – 163 с.
28. Гарднер Р. Психотерапия детских проблем. – СПб.: Речь, 2002. – c. 416.
29. Гроф С. За пределами мозга. Рождение, смерть и трансценденция в психотерапии. – М., 1993. – 504 c.
30. Вульф Д. «Всё, что вы хотели знать о Хайдеггере (но боялись спросить у вашего терапевта)». Пер. с англ. О. Свирепо // Журнал " Экзистенциальная традиция: философия, психология, психотерапия". 2002, – №1. – С.34-36.
31. Карпунин В.А. “Философия как специфическая психотерапия”. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.scienceandapologetics.org/text.htm
32. Лапланш Ж., Понталис Ж.-Б. Словарь по психоанализу / Пер с франц. – М. : Высш. шк., 1996. – 623 с.
33. Нюнберг Г. Принципы психоанализа и их применение к лечению неврозов. – М.: Изд-во Института общегуманитарных исследований. – 1999. – 362 с.
34. Сарториус Н. Понимание МКБ-10. Классификация психических расстройств. Карманный справочник. – К.: Сфера, 2002. – 104 с.
35. Семичов С.Б. О соотношении между нозологическим и функциональным диагнозами//Новое в теории и практике реабилитации психически больных. – Л.: 1985. – С. 54 – 59.
  36. Widiger, T. A., & Clark, L. A. Toward DSM-V and the classification of psychopathology. – Psychological Bulletin, № 126, 2000. – Р. 946 – 963.
  37. Wakefield, J. C. Diagnosing DSM-IV, Part 1: DSM-IV and the concept of mental disorder. Behavior Research and Therapy, 35, 1997. – Р. 633-650.
  38. Международная классификация болезней (10-й пересмотр): классификация психических и поведенческих расстройств. Клинические описания и указания по диагностике / под редакцией Ю.Л.Нуллера, С.Ю.Циркина. – Спб.: АДИС, 1994. – 303 с.
  39. Морозов Г.В., Шумский Н.Г. Введение в клиническую психиатрию (пропедевтика в психиатрии). – Н. Новгород: НГМА, 1998.– 426 с.
  40. Гринсон Р. Техника и практика психоанализа. – Воронеж: «МОДЭК», 1994. – 491 с.
  41. Богата М.Л. Клинический прогноз в сравнении со статистическим (clinical versus statistical prediction) // Психологическая энциклопедия. 2-е изд./Под ред. Р.Корсини, А. Ауэрбаха. – СПб. : Питер, 2003. – 292 c.
  42. Двирский А. Е., Яновский С. С. П. А. Бутковский – осново-положник психиатрии славянских стран и его “Душевные болезни”. – Симферополь: Таврия, 2001. –208 с.
  43. Бутковский П.А. «Душевные болезни изложенные сообразно началам нынешнего учения психиатрии, общем и частном, теоретическом и психиатрическом ее содержании» (в 2-х ч.) СПб., – Ч.1. – 1834.
  44. Kandel E.R. A new intellectual framework for psychiatry//American Journal of Psychiatry. – 1998. – 155. – Р. 457-469.
  45. Rosenblum, L.A. and Andrews, M.W. Influences of Environmental Demand on Maternal Behavior and Infant Development. Int. Forum Psychoanal., 3. – 1994. –198 р.
  46. Kallmann F.J. The genetics of Schizophrenia. New York: Augustin. – 1938.
  47. Perry D.B., Pollard R.A., Blakeley W.L. et al. Childhood trauma, the neubiology of adaptation and usedependent development of brain: how “states” become “traits”//Infant Mental Health Journal. – 1995. – Vol. 16. – Р.271-291.
  48. Bremner J.D., Randall P., Vermetten E. et al. Magnetic resonance imaging based measurement of hippocampal volume in posttraumatic stress disorder related to childhood physical and sexual abuse. A preliminary report// Biological Psychiatry. – 1997. – Vol. 41. – Р. 23–32.
  49. Viinamäki H., Kuikka J., Tiihonen J. et al. Change in monoamine transporter density related to clinical recovery: A case-conrol study // Nordic Journal of Psychiatry. – 1998. – Vol. 52. – Р. 39–44.
  50. Панин К. А., Салычева Л. В., Комиссаренко А. А. Взгляд на восприятие с позиций // XIII Московская международная гомеопатическая конференция, 25 января 2003.
  51. Александер Ф. Психосоматическая медицина. – М.: Геррус, 2003. – 350 с.
  52. Ольховский В.С. Гомеопатия, как метод медицинского лечения/ «Человек и христианское мировоззрение» // Альманах. Вып.4., Симферополь. –1999. – С. 197–201.
  53. Ганеман С. Лечение хронических болезней и гомеопатическая доктрина. – Калининград: «ОЛЛО», 1993.
  54. Ганеман С. Органон врачебного искусства. – М.: «Апла». – 1991. – 318 с.
  55. The Encyclopedia Americana, in 30 volumes, v.XIV, [copyright- 1918, 1920, 1922, 1924, 1927, 1929, 1931, 1932, 1936-1943], – P.Dubley,M.D., Homoeopathy. – 1944. – Р.342 – 348:
  56. Малая медицинская энциклопедия, в 6 томах, АМН СССР, – т.1. –1991. – С. 549-550.
  57. Черников Ф. Р. Физическая основа "потенции" гомеопатических препаратов // XIII Московская международная гомеопатическая конференция, 25 января 2003.
  58. Алгульян Д. Гомеопатия – индивидуальный подход к лечению больного / Журнал «Твоё здоровье» Издательство Знание, –№ 4. –1994. – 29 с.
  59. Косицкий Н.Н.. Ольховский, В.С. Полусмак В.А.. Гомеопатия с точки зрения квантовой физики живого //[Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www. scienceandapologetics. org/text.htm.
  60. Бурлакова Е.Б., Конрадов А.А., Худяков И.В. Воздействие химических агентов в сверхмалых дозах на биологические объекты. – Изд. АН СССР. Сер. биол. – 1990. – 2. – С.184 – 193.
  61. Sacks A. Nuclear Magnetic Resonance Spectroscopy of Homeopathic Remedies / Journal of Holistic Medicine, 5 (Fall-Winter 1983): 172-175: Smith RB. and Boericke G.W. Changes Caused By Succussion on N.M.R, Patterns and Bioassay of Bradykinin Triacetate (BKTA) Succussions and Dilution / Journal of The American Institute of Homeopathy, 61 (November-December 1968): Р. 197-212.
  62. Потебня Г.П., Лисовенко Г.С., Шалимов С.А. Дозо- и субстратозависимые эффекты воздействия на рост экспериментальных опухолей препаратов различной природы // "Физика живого", – T. 6. – № 1. – 1998 г. – С. 65 – 72.
  63. Симеонова Н.К. Гомеопатия-астрохимия. – Издатель: Северный Кавказ. – 1993. – 208 с.
  64. Singh L.M and Gupta G. "Antiviral Efficacy of Homeopathic Drugs Against Animal Viruses. – " British Homeopathic Journal, № 74 (July). – 1985– Р. 168–174.
  65. Бурлакова Е.Б. Сверхмалые дозы в лаборатории / Химия и жизнь - XXI век. – № 1. – 2000. – С. 22-23.
  66. Линде В. А., Песонина С. П. Место регулирующих методов лечения в современной медицине. – С.-Петербург // Гомеопатическая ассоциация. : СПб. – 1995. – 30 с.
  67. Попова Т.Д., Зеликман Т.Я. Гомеопатическая терапия. – К.: Здоровья, 1990. – 240 с.
  68. Зеликман Т. Я., Ялкут С. И. Гомеопатия в системе фармакотерапии. – К.: Здоровье. – 1994. – 80 с.
  69. Крылов А. А., Песонина С. П., Крылова Г. С. Гомеопатия для врачей общей практики. – Питер Паблишинг : СПб. – 1997. – 416 с.
  70. Чекман И.С. Гомеопатия и современная фармакология // Український гомеопатичний щорічник / За ред О.П. Іваніва. – Одеса: Чорномор'я, 1998. – т. 1. – С. 68–70.
  71. Точная гомеопатия: дух лекарства / Под ред. Д. Гранжоржа. – СПб.: ГиФ. – 1998. – 240 с.
  72. Зенин С.В. Информационная сущность действия гомеопатических препаратов // Гомеопатическая медицина и акупунктура. – №2, – 1997. – С. 21-31.
  73. Зайцев С.В., Ефанов А.М., Сазанов Л.А. Общие закономерности и возможные механизмы действия биологически активных веществ в сверхмалых дозах // Российский химический журнал. – 1999. – т. XLIII. – 5, С. 28–33.
  74. Симеонова Н. К. Гомеопатия в урологии. – К.: Фонд соціального захисту. – 1995. –206 с.
  75. Ванье Л. Курс клинической гомеопатии. – Смоленск: Гомеопатическая медицина. – 1998. – 446 с.
  76. Носкова А. В. Эволюция социального института семьи в России: историко-социологический анализ. – Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. соц. н., М.: МГУ им. М.В. Ломоносова. – 2001. – 20 с.
  77. Малкина-Пых И.Г. Семейная терапия. – М.: Эксмо. – 2005. –784 с.
  78. Эйдемиллер Э. Г., Юстищкий В. В. Семейная психотерапия. – Л.: Медицина, – 1989. – 192 с.
  79. Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. – М.: Наука. – 1990. – 456с.
  80. Ackerman N. The psychodynamics of family life. – New York: Basic books. – 1958. 306 с.
  81. Николс М., Шварц Р. Семейная терапия. Концепция и методы. – М.: Эксмо. – 2004. – 960 с.
  82. Ferreira (1972) in Framo, J.L.. Family Interaction: A Dialogue between Family Researchers and Family Therapists. – New York: Springer Publishing Company. –1972. – 231 р.
  83. Харитонов А. Н. Семейный психоанализ как научно-практическое направление. // Психоаналитический вестник. – №10. – 2002.
  84. Москаленко В.Д. Зависимость. Семейная болезнь. – М.: ПЕР СЭ. – 2004. –
  85. Меннингер К. Война с самим собой. – М.: «ЭКСМО-Пресс». – 2000. – 480 с.
  86. Ackerman N. The strength of family Therapy/ Seleсted Papers. – New York : Brunner/Mazel. – 1982.
  87. Абрамов В.А. Реформирование психиатрии в Украине. – К.: Факт, 2000. – 183 с.
  88. Еу H., Bernard P., Brisset С. Manuel de psychiatrie. – Paris. – 1974. – Р. 68 –76.
  89. Ларше Ж.-К. Исцеление психических болезней: Опыт христианского Востока первых веков / Пер. с франц. — М.: Изд-во Сретенского монастыря. – 2007. – 224 с.
  90. Отчет J.-Y. Nau об исследовании, опубликованном в «The Lancet» 30 июля 1988 года: «Une еtude comparative sur le traitement des nеvroses. Psychothеrapie et psychotropes se valent». – Le Monde. –1988. – 28 р.
  91. Православие как наука врачевания. Митрополит Ирофей Влахос. Православная психотерапия. Святоотеческий курс врачевания души. – Свято-Троицкая Сергиева Лавра. – 2004. – 274 с.
  92. Яновский С.С. Влияние социально-экономических и духовных факторов на оздоровление человеческого общества // «Человек и Христианское мировоззрение». Альманах. – Вып.1. – Симферополь. – 1996. – С. 99-105.
  93. Яновский С.С Семейная психоаналитическая психотерапия. – Курс лекция. – Симферополь : Н. Ореанда. – 2010. – 136 с.
  94. Рыков А. Н. Деструктивное воздействие средств массовой информации на правосознание граждан: Правовые проблемы формирования информационного общества: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. – Ростов-на-Дону. – 2002. – 23 с.
  95. Литвак Н. В. К вопросу о классификации концепций информационного общества // Социологические исследования. – 2010. – № 10. – С. 6.
  96. Барыкина Д.П., Сафаева М.К. Информатизация общественной жизни и концепции информационного общества. / Материалы Международная научно-практическая конференция «Информационно-коммуникационное пространство и человек» 15-16 апреля 2011 г. // Социосфера. – №2. – Изд.Научно-издательский центр Социосфера : Пенза. – 2011. – 130 с.
  97. Маяксина Ю.А., Дорошин Б.А. Будущее информационного общества. Кибердемократия или электронный тоталитаризм. Материалы Международная научно-практическая конференция «Информационно-коммуникационное пространство и человек» 15-16 апреля 2011 г. // Социосфера. – №2. – Изд.Научно-издательский центр Социосфера : Пенза. – 2011. – 130 с.
  98. Моль А. Социодинамика культуры. – М.: Прогресс. – 2005. – С. 58.
  99. Сугробова С.Л. Влияние средств массовой информации на общественное сознание. Материалы Международная научно-практическая конференция «Информационно-коммуникационное пространство и человек» 15-16 апреля 2011 г. в журнале Социосфера №2 2011 г. // Социосфера. – №2. – Изд.Н аучно-издательский центр Социосфера : Пенза. – 2011. – 130 с.
  100. Вершинин М. С. Политическая коммуникация в информационном обществе. – СПб.: Изд-во В. А. Михеева. – 2001. – С. 53.
  101. Кривенкова Е. А., Футляев Н. С. Интернет-блоги как средство выражения общественно-политических настроений. Материалы Международная научно-практическая конференция «Информационно-коммуникационное пространство и человек» 15-16 апреля 2011 г. // Социосфера. – №2. – Изд.Н аучно-издательский центр Социосфера : Пенза. – 2011. – 130 с.
  102. Weisaeth L. Military stress. /World Health. – 1994. – №2. – P.24-25.
  103. Carter J. State of World Conflict Report. – Atlanta: International Negotiation Network. – 1992. – 84 p.
  104. WJ Schull. Effects of Atomic Radiation: A Half-Century of Studies from Hiroshima and Nagasaki and DE Thompson, K Mabuchi, E Ron, M Soda, M Tokunaga, S Ochikubo, S Sugimoto, T Ikeda, M Terasaki, S Izumi et al. "Cancer incidence in atomic bomb survivors, Part I: Solid tumors, 1958-1987" in Radiat Res 137: (1994). – New York: Wiley-Lis. – 1995. – Р.17-67.
  105. J.U. Clark and V.A. McFarland, Assessing Bioaccumulation in Aquatic Organisms Exposed to Contaminated Sediments, Miscellaneous Paper D-91-2, Environmental Laboratory, Waterways Experiment Station, Vicksburg, MS and H.A. Vanderplog, D.C. Parzyck, W.H. Wilcox, J.R. Kercher, and S.V. Kaye, Bioaccumulation Factors for Radionuclides in Freshwater Biota, ORNL-5002 (1975), Environmental Sciences Division Publication, Number 783. – Oak Ridge National Laboratory, Oak Ridge, TN. – 1991. – Р. 35 – 43.
  106. Владимир ГУБАРЕВ Профессор Ангелина Гуськова: на лезвие атомного меча. // НАУКА И ЖИЗНЬ. – №4. – 2007. –С. 17–19.
  107. Петрюк П. Т., Якущенко И. А. Социально-психологические и психиатрические аспекты психосоматических расстройств у больных, перенёсших психоэмоциональный стресс // Вестник Ассоциации психиатров Украины. – 2003. – № 3–4. – С. 140–159.
  108. Симонов П.В. Эмоциональный мозг. – М., –1981. – 127 с.
  109. Селье Г. Стресс без дистресса. – М: Прогресс. –1979. – 123 с.
  110. Вайнер, Эдуард Наумович. Валеология : Учебник для вузов / Э. Н. Вайнер. – М. : Флинта : Наука. – 2001. – 416 с.
  111. Gyarfas I.Cardiovascular diseases: the world's Public Health Enemy № 1 .World Health. –1992. – № 1. – P.4 – 5.
  112. Дорофеев Г.И., Амиров Н.Ш., Аруин Л.И.и др. Язвенная болезнь// БМЭ. – М.: Сов.энцикл. – 1986. – Т.28. – С.460–480.
  113. Herbert T.B.Stress and immune system //World Health. – 1994. – №2. –P.4 – 5.
  114. NakajimaH. Heartbeat-the rhythm of health//World Health. – 1992. – №1. – P. 3.
  115. Хольцман У.Г.,Эванс Р.И., Кеннеди С.и др.//Бюллетень Всемирной организации здравоохранения. –1987. – Т. 65, – №6. – С.131–156.
  116. Jenkins C. D. Bodyand reason // World Health. – 1994. – №2. – P.6 – 7.
  117. Kerkhof AJ. F. M. Suicide //World Health. – 1994. – №2. – P.18–19.
  118. Военно-морская и радиационная гигиена. В 2-х томах. Т. 1. – СПб.: «ЛИО Редактор». – 1998. – 912 с.
  119. Еремин А.Л. Ноогенез и теория интеллекта. – Краснодар: Сов. Куб. –2005. – 356 с.
  120. Смирнов Ф.П. Информационное здоровье. Принципы государственной политики. – Издательский Дом: LAP LAMBERT Academic Publishing. – 2011. – 136 с.
  121. Пезешкиан Н. Терапия семейных отношений. – М.: Медицина. – 1995. – с.34.
  122. Пезешкиан Н. Психотерапия семейной жизни. – М.: Медицина. – 1996. – С.28.
  123. Яновский С.С. Антропология семьи и семейная психоаналитическая психотерапия: профилактика и лечение семейных отношений./ С. Яновский. – Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского. Серия «Философия. Социология». – Том 22 (61). – №3. – 2009. – С.149–161.
  124. Избранные лекции по гастроэнтерологии //под ред. Ивашкина В.Т., Шептулина А.А. – Москва: «Медпресс». – 2001. – С. 54-82.
  125. Малкина-Пых И.Г. Семейная терапия. – М.: Изд-во Эксмо. – 2006. –991 с.
  126. Постовалова Г.И. О факторах, определяющих адаптационную способность человека // Психологические и социально-психологические особенности адаптации студентов. – Ереван. – 1973. – С.18–19.
  127. Зотова О.И., Кряжева И.К. Некоторые аспекты социально-психологической адаптации личности //Психологические механизмы регуляции социального поведения / Отв. ред. М.И. Бобнева, Е.В. Шорохова. – М. – 1979. – С. 219 – 232.
  128. Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. – М. – 1998. Вып. III. – С. 23.